Два варианта стихотворения "Еврей - священник" взяты мною из интернета. Первый- из книги Иосифа Раскина "Энциклопедия Хулиганствующего Ортодокса" - своеобразной хрестоматии российского фольклора советского эпоха. Раскин отмечает, что не смог установить автора. Второй вариант - http://e-agranovich.narod.ru/bio.htm . Здесь автором назван Евгений Агранович. У меня есть машинописный вариант этого стихотворения - чуть отличающийся, причём достался мне от моего деда Лазаря Гиндина, у которого лежал с 1960-х гг. Этот вариант ближе к тексту "Аграновича", но автором указан Евгений Евтушенко - что представляется ошибкой.

Очевидно, что Агранович не знал Меня лично (Мень не картавил, не был худым и т.п., биография изложена абсолютно неверно). Сатирика интересовал даже не антисемитизм, не еврей-священник как таковой, а "отдельные недостатки" советской жизни. Дата написания - 1962 год - безусловно верная (см. хронологию).

Еврей - священник, слышали такое?

Нет, не раввин, а настоящий поп,

Глаза Христа, бородка, светлый лоб.

Под бархатной скуфейкой, в черной рясе

Еврея можно видеть каждый день.

Всех четырех окрестных деревень.

Работы много и встает он рано,

Едва споют в колхозе петухи,

Венчает, крестит он и прихожанам

Слегка картавя, служит жид обедню,

Держа кадило слабою рукой,

На кладбище поет за упокой.

Он кончил институт в пятидесятом,

Лишь он один пороги обивал.

Он был еврей - мишень для шуток грубых,

Ходивших в те недавние года,

Считаясь инвалидом пятой группы,

Писал в графе национальность - "Да".

Столетний дед, находка для музея,

Пергаментный и ветхий, как Талмуд,

Сказал: "Смотри на этого еврея:

Никак его на службу не возьмут!"

Еврей? Скажи, где синагога,

Не знающий ни языка, ни бога,

Да при царе ты был бы первый "гой".

А что? Креститься мог бы я, к примеру,

И полноценным стал бы вновь.

Ведь царь преследовал за веру,

А здесь биологически, за кровь.

Итак с десятым по счету отказом,

Из министерских выдворен дверей,

Священной благости исполнен сразу

В святой Загорск отправился еврей.

Крещенный без бюрократизма, быстро,

Очистясь от мирских обид.

Но русским счел его митрополит.

Студенту, закаленному зубриле,

Святым отцам на радость, без усилий,

Опять диплом, опять распределенье,

Но зря еврея оторопь берет.

В большой церковной кружке денег много -

Реб-батюшка! Блаженствуй и жирей!

Но, черт возьми, опять не слава богу!

Нет, по-людски не может жить еврей.

Ну пил бы водку, жрал гусей да уток,

Построил дачу и купил бы "ЗИЛ"?!

Так нет, святой районный, кроме шуток

Он пастырем себя вообразил.

И громом льется из святой груди

На них пальцами указывать не будем,

Кто проповедь прочесть желает людям,

Тот жрать не должен лучше, чем они!

Падение преступности в районе

Евгений Агранович

ЕВРЕЙ-СВЯЩЕННИК

Еврей-священник - видели такое?

Нет, не раввин, а православный поп,

Алабинский викарий, под Москвою,

Одна из видных на селе особ.

Под бархатной скуфейкой, в чёрной рясе

Еврея можно видеть каждый день:

Апостольски он шествует по грязи

Всех четырёх окрестных деревень.

Работы много, и встаёт он рано,

Едва споют в колхозе петухи.

Венчает, крестит он, и прихожанам

Со вздохом отпускает их грехи.

Слегка картавя, служит он обедню,

Кадило держит бледною рукой.

Усопших провожая в путь последний,

На кладбище поёт за упокой...

Он кончил институт в пятидесятом -

Диплом отгрохал выше всех похвал.

Тогда нашлась работа всем ребятам -

А он один пороги обивал.

Он был еврей - мишень для шутки грубой,

Ходившей в те неважные года,

Считался инвалидом пятой группы,

Писал в графе "Национальность": "Да".

Столетний дед - находка для музея,

Пергаментный и ветхий, как талмуд,

Сказал: "Смотри на этого еврея,

Никак его на службу не возьмут.

Еврей, скажите мне, где синагога?

Свинину жрущий и насквозь трефной,

Не знающий ни языка, ни Бога...

Да при царе ты был бы первый гой".

"А что? Креститься мог бы я, к примеру,

И полноправным бы родился вновь.

Так царь меня преследовал - за веру,

А вы - биологически, за кровь".

Итак, с десятым вежливым отказом

Из министерских выскочив дверей,

Всевышней благости исполнен, сразу

В святой Загорск направился еврей.

Крещённый без бюрократизма, быстро,

Он встал омытым от мирских обид,

Евреем он остался для министра,

Но русским счёл его митрополит.

Студенту, закалённому зубриле,

Премудрость семинарская - пустяк.

Святым отцам на радость, без усилий

Он по два курса в год глотал шутя.

Опять диплом, опять распределенье...

Но зря еврея оторопь берёт:

На этот раз без всяких ущемлений

Он самый лучший получил приход.

В большой церковной кружке денег много

Рэб батюшка, блаженствуй и жирей.

Что, чёрт возьми, опять не слава Богу?

Нет, по-людски не может жить еврей!

Ну пил бы водку, жрал курей и уток,

Построил дачу и купил бы ЗИЛ, -

Так нет: святой районный, кроме шуток

Он пастырем себя вообразил.

И вот стоит он, тощ и бескорыстен,

И громом льётся из худой груди

На прихожан поток забытых истин,

Таких, как "не убий", "не укради".

Мы пальцами показывать не будем,

Но многие ли помнят в наши дни:

Кто проповедь прочесть желает людям

Тот жрать не должен слаще, чем они.

Еврей мораль читает на амвоне,

Из душ заблудших выметая сор...

Падение преступности в районе -

Себе в заслугу ставит прокурор.

Пока народ верует в себя, у него есть свой бог. «Естественные» боги язычников были помощниками людей. Это боги, которые помогают только своим. Боги воплощают доблести и достоинства народа, который их придумал как идеальный образ самого себя. Естественная религия - это форма благодарения самого себя. Бог древних - свирепое и гневное, жадное и похотливое, а не «кастрированное» существо. Таким он становится у деградирующих аскетов. Бог, представлявший силу и жажду власти в душе народа, трансформирован христианством в «боженьку», похожего на резонирующих, ищущих личного спасения индивидов. Они же создают и образ дьявола. Так шаг за шагом бог превращается в спасительный якорь тонущих, становится богом больных, нищих и грешников. По Ницше, христианский Бог - самый низкий уровень деградации всех богов. Он стал противоречием жизни, клеветой на посюстороннее и ложью о потустороннем.

Главный тезис Ницше состоит в том, что в христианстве на первый план выходят инстинкты угнетенных и обездоленных. Здесь увлекаются казуистикой греха, самокритикой, инквизицией совести, а также презирают тело, культивируют жестокость к себе, вражду к благородному и гордому. Христианство зародилось как следствие деградации античной культуры, в ее низших угнетенных слоях. Ситуация стала иной, когда началась христианизация Европы. Там церковь столкнулась с сильными, враждующими, одичавшими народами. Такие народы нуждались в жертвоприношениях, для них характерна ненависть к достижениям цивилизации и духовности. Стремясь овладеть этими хищными зверями, христианство делает их больными, слабыми. Для этого изобретается дьявол - сильный, могучий противник, которого только и мог признать язычник, не склонный говорить о своих страданиях и несчастьях.

Ницше полагал, что хоть христианство и завоевало полмира, но его настоящей мировой империей является под- земное царство. Картина эволюции религии не столь проста. Дело в том, что христианство, оторвавшись от «избранного народа», достигнув космополитического горизонта, распространилось по всей Земле. Христос вытеснил весь римский пантеон. Не отвергает ли этот успех ницшеанскую критику? Кроме негативной антропологии Ницше признает и положительные основания христианства. Его человечность состоит в ставке на любовь, надежду и веру. Сила иллюзии преображает и украшает жизнь. Потребность любви удовлетворяется красивыми и молодыми святыми. Надежда дает способность переносить несчастья. К сожалению, Ницше не развил эти идеи. Между тем для реконструкции истории христианства они важны. Ошибка рациональной теологии состояла в изгнании, подавлении чувств, которые молодые монахини питали к Христу. Они создали культ Сердца Христова, и это помогало им жить. Бог теологов становился все более далеким, он превращался в бездушную и бессердечную теоретическую конструкцию, которая уже не согревала своим дыханием человека. Разговор души с Богом, возможность которого постулировал св. Августин, превращается в формальную исповедь и вырождается в форму инквизиции.

Коммуникация с Богом осуществляется по-разному. В древних религиях медиумами кломмуникации выступали жертвы. В трансцендентных религиях всемогущий создатель мира, включая человека и все сущее, недоступен восприятию или разумению. Для общения с невидимым и непостижимым Богом необходим посредник. Таковым в христианстве является Христос. До него были другие посланники. Например, Адам был не только первым человеком, но и первым закодированным Посланием в мир. Изначально он задумывался как собеседник Бога и был создан по его образу и подобию, но оказался предателем и был отправлен в мир заботы, труда и смерти, видимо, в назидание людскому роду, который пошел от его семени. Адам - это носитель генетической информации, которая задана Богом как Послание и передается от первой пары людей. Но в таком случае каждый человек оказывается посланником: принял, поносил и передал дальше опреде- ленный генетический код. В принципе религию можно понимать как институт, обеспечивающий бесперебойную и неискаженную передачу символического кода, заложенного в нас Богом. Эта информация постоянно трансформируется и искажается ненадежными носителями. Ницше утверждает, что жрец не лжет, ибо к оценке убеждений неприменимо понятие истинного или ложного. Вместе с тем ему явно не хватает терпения, чтобы разобраться со сложной природой убеждений. Он сводит их к верованиям, а последние объявляет ложными. Видимо, это вызвано тем, что форма памфлета не стимулирует рефлексии и аргументации. Позиция филолога-критика текстов только постулируется, на деле же Ницше совершает множество ошибок и противоречий, которые делают его критику весьма уязвимой. Ему не нравился бог-пись- моноша, бог-посыльный. Ницше явно недооценил силу коммуникативных медиумов. Ему не нравится бог предсказатель, исцелитель и защитник-судия. Напрасно! Церковь сыграла роль эффективной коммуникационной службы, при помощи которой Послание было распространено по всей Земле. Образ рая питал утопии и революции; модель чистилища развернулась в весьма серьезные институции буржуазного общества, а по образцу ада были построены тюрьмы и концлагеря.

Ницше показывает, что отделения науки от государства, отказа от поддержки веры в трансцендентное силами земной власти (т. е. доказательство ее огнем и мечом) совсем не достаточно для освобождения от религиозных пут. Религия предполагает веру. Если постулируется свобода убеждения, то она открывает свободу именно религиозным убеждениям. Разница же между, скажем, исламом, христианством или иудаизмом волнует Ницше гораздо меньше.

Ницше настаивал на родственности иудаизма и христианства, однако оставил в тени вопрос о том, почему христианство нетерпимо к представителям столь близкой религии. Христиане были равнодушны к буддизму193, так как последний вообще не является религией, зато культивировали образ Иуды-предателя и этим оправдывали преследования евреев.

Исходный тезис Ницше: христианство - это не движение против иудейского инстинкта, а закономерное его развитие. Иудеи,- полагал Ницше,- самый примечательный народ во всемирной истории, ибо нашли самый невероятный способ выжить. Они обособились от естественных условий выживания и вывернули наизнанку господствующие ценности. Потерпев неудачу в конкуренции с другими сильными народами, иудеи вообще отказались от всего того, за что всегда боролись люди. Христиане преследовали иудеев только по недоразумению, ибо не понимали, что сами они есть не что иное, как конечный вывод иудаизма. Инстинкт ресентимента, сформировавшийся как результат постоянных поражений от более сильного противника, заставил иудейских священников выдумать представление об ином, трансцендентном, мире, с точки зрения которого естественные условия и ценности жизни оказались обесцененными. Ницше вопрошал: «.когда же, собственно, удалось бы им отпраздновать свой последний, пышный, утонченнейший триумф мести? Несомненно тогда, когда они уловчились бы свалить на совесть счастливым собственную свою безысходность вообще, так что эти последние стали бы однажды стыдиться своего счастья и, пожалуй, так переговариваться между собой: „это просто срам - быть счастливыми! кругом так много безысходности!"»194

История Израиля стала для Ницше историей «денатурализации» ценностей. Первоначально еврейский бог также выражал сознание силы и радости, которые народ испытывал сам от себя. Народ представлял своего бога как хорошего воина и справедливого судью и благодарил его за преуспеяние в скотоводстве и земледелии. Но надежды на богоизбранность не сбывались, и понятие бога подверглось трансформации на основе метафоры законодателя. Бог заключает новый договор с народом Израиля и превращается, как отмечал Ницше, в бога жрецов, которые трактуют удачу как вознаграждение, а несчастье как кару за непослушание Богу. Так, вместо естественной, утверждается неестественная причинность - абстрактный «нравственный миропорядок», оторванный от жизни. Теперь бог не помогает и не служит, а требует. Жрецы Израиля, утверждал

Ницше, предали свой народ, живую память которого они подменили в Библии историей религии, основанной на «тупом механизме спасения». «Нравственный миропорядок» основан на послушании богу, который навсегда предписывает человеку, что должно делать или что не должно. На деле такой миропорядок означает подчинение людей воле жрецов. Они интерпретировали великую историю Израиля как упадок, военное поражение. Вместо того чтобы питать волю к победе, люди смирялись, оценивая поражение как наказание за непослушание воле жрецов.

Феномен Иисуса из Назарета Ницше трактует как отрицание последней реальности, а именно - самого жреца. Христианство отрицает церковь. Ницше трактует Христа как революционера против касты привилегий и порядка, сказавшего «нет» жреческому сословию. Здесь Ницше меняет свою оценку иерархии. Иерархия расценивается им как последняя опора народа. Ницше пишет: «Святой анархист, призывавший к протесту против господствующего порядка подлый люд, отверженных и „грешников" (чанда- лу иудаизма),- этот анархист с его речами (если только верить евангелиям), за которые и сегодня упекут в Сибирь, был политическим преступником. Это и привело его на крест.»195 Конечно, такая теория происхождения иудео-христианской религии выглядит упрощенной. Здесь осталась необъясненной трансформация жреца. Почему он, плоть от плоти народа, превратился в маргинальную фигуру? Кроме того, в схеме, предложенной Ницше, остается неясным происхождение трансцендентного. Если оно придумано жрецом в собственных корыстных интересах, то почему получило признание у народа? Если, наоборот, вера в потустороннее, высшее всегда присуща человеку, то возлагать ответственность за формирование трансцендентной религии на жрецов по меньшей мере несправедливо. Таким образом, социология религии Ницше нуждается в серьезном дополнении. Конечно, как всякая бюрократия, жреческое сословие склонно к автономии, и церковь, вероятно, не так уж сильно отличается от чиновников и менеджеров. Однако трансформация религии не исчерпывается превращением в форму идеологии. Скорее всего, теологи, историки и все те, кто обслуживают механизмы рефлексии, которые, по мнению Н. Лумана, необходимы для развития дифференцированных социальных систем, не осознают последствий морализации религии или рационализации истории. Заменяя сказания (живую память народа) моральной или научной рефлексией о героических событиях прошлого, не способствуем ли мы деградации самого «народа»? А может быть, сам он и мы, как его часть, превращаемся из Gemeinschaft в Gesellschaft? Либеральное общество, состоящее из автономных индивидов, освобождается от давления традиций и заменяет религию научным изучением ее истории. Это создает проблему создания таких механизмов солидарности, которые обеспечивали бы жизнеспособность общества.

По Ницше, священник, первоначально иудейский священник, оказался гениальным создателем фикций, поставившим их на место реальности. Это он приучил любить негативное, это он сказал, что хороши слабые и убогие, а не здоровые и сильные. Так священник обеспечивает триумф реактивных сил, преследуя при этом собственные цели отрицания действительного мира. Ницше пишет: «.он добровольно, следуя глубочайшему благоразумию самосохранения, принял сторону всех инстинктов decadencea - не инстинкты владели им, но он угадал в них силу, с помощью которой можно отстоять себя в борьбе с целым „миром"»196.

Следует отметить несостоятельность расистской интерпретации высказываний Ницше об иудаизме. Ницше восхищался не только греческими мифами, но и Ветхим Заветом. Он считал величайшим грехом слияние этого величественного текста под одной обложкой с Новым Заветом. Ницше исследовал не расы, а типы человека, образующиеся в результате пересечения в единый комплекс физиологических, психологических, политических, исторических и социальных факторов. Иудейский священник - это особый тип, сформировавший не только фикции, но и оценивающую действительный мир с точки зрения вымышленного нечистую совесть. Такой человек обращает активные силы человека против самого себя. Страдающий человек ищет причины своих мучений и обвиняет других. Это - злопамятность. «.Священник,- писал Ницше,- есть пе- реориентировщик ressentiment»197. Злопамятность трансформируется им в нечистую совесть. Ницше полагал, что «Павел был величайшим из апостолов мщения.»198 Страдание опасно, ибо легко меняет направление и обращается на самого субъекта. Страдание истолковывается как наказание за прошлые грехи. Этот вирус христианства заражает все живое чувством виновности.

Это очень интересно: как живут христиане-евреи в Святой Земле. Мы уже немного отвыкли, что христианам должно быть трудно, их должны гнать, или, по крайней мере. смотреть на них косо. А вот еврей - священник, служащий в Израиле (Иерусалимская Православная Церковь) рассказывает о своей жизни.

"Говорить на языке друг друга - это прекрасно и очень важно

Рассказывает протоиерей Александр Виноградский, окормляющий славянско- и ивритоговорящих в Иерусалимском Патриархатe

В нашем храме принято служить на иврите. Я всегда, с самого первого дня служил и служу на еврейском языке. Меня и отправили сюда для того, чтобы это делать. Греки сначала думали, что я читаю какие-то тайные еврейские молитвы. Но т.к. у всех существует текст на иврите, они в конце концов признали, что это именно православное богослужение на иврите. Ещё в богослужении у нас используется арабский, румынский, сербский, украинский, и, конечно, церковнославянский. На анафоре у нас три языка: обычно хор поет на иврите, и я освящаю Св. Хлеб на иврите, Чашу на украинском, а «Преложив Духом Своим святым» произносится по-славянски. После освящения даров я продолжаю всё читать по-русски по переводам о. Георгия Кочеткова. В Иерусалиме есть люди, которые абсолютно этого не принимают - они всерьез считают, что если служат не по-славянски, то это безбожная литургия. Я же считаю, что можно служить и на латыни. Кроме того, что-то в литургии у нас всегда будет по-гречески. По-славянски все поют «Верую», а «Отче наш» мы поём дважды - сначала по-церковнославянски, потом на иврите.

Конечно, основной язык богослужения зависит и от того, кто придёт, от праздника. Так, на День независимости Украины приходят украинцы из посольства, есть панихида, есть молебен на украинском. Я покa единственный священник, который это делает. Я яркий еврей, украинцы убили мою семью, но я им прощаю. Почему я служу на их языке? Или почему я прекрасно говорю по-немецки? Ведь я потерял 400 человек своих родных во время войны. Моя мама чуть не погибла в концлагере. И когда она вышла из него, она сказала: «Мой сын будет прекрасно говорить по-немецки». Потому что наше поколение - это поколение покаяния и общей встречи. И говорить на языке друг друга - это прекрасно и очень важно, в этом выражается отпущение грехов и прощение. А их надо выражать, надо показывать, чтобы они были действенны, а не искусственны. Так должен быть действенен призыв «Возлюбим друг друга!», который я возглашаю в алтаре."

А вот его же интервью:

Каждый день надо продолжать жить и открываться навстречу другим людям

Интервью с протоиереем Александром Виноградским (Иерусалимский Патриархат)

- Мы понимаем, что в Израиле невозможно жить, не учитывая наличие различных верований, потому что любая неосторожность может привести к далеко идущим трагическим последствиям. Как это отражается на свидетельстве да и просто на сохранении веры?

Это требует очень много сил. Чаще всего в Израиль приезжают те христиане, кто принял крещение во времена перестройки. Большинство пришло в церковь около двадцати лет назад. Для церкви это все равно что вчера, это в каком-то смысле не вполне церковь, лишь её начало.

У многих возникают серьезные личные проблемы. Кто-то приезжает из-за того, что его принимают и приглашают бесплатно - из-за того, что он еврей по происхождению. И оплачивают все, ведь очень сложно начинать жить здесь, когда ты уже и языка не знаешь, и культуры не знаешь - а это значит, что надо все изучать. И вот в этой ситуации пойдите объясните, что вы недавно приняли крещение. Или что вы уже давно, с детства, ходите в церковь (а такие люди тоже всегда были в Советском Союзе, особенно на Западной Украине, где многие церкви оставались открытыми). Если человек, приезжая жить в Израиль, собирается сказать, что он православный, то, честно говоря, это уже по-своему подвиг. Даже пойти в церковь здесь непросто. Воскресенье - это рабочий день. Иногда работа начинается уже в субботу вечером, около семи, когда кончается шаббат.

И получается, что люди приехали, но они приехали не в христианскую страну. Они приехали не потому, что они христиане, они приехали потому что они евреи.

Как богослов я могу сказать: да, Христос по человечеству был евреем, и можно подумать, какая связь существует между христианством и иудаизмом. Но человек, который приезжает, думает о другом: он должен зарабатывать, платить налоги, воспитывать детей, поддерживать семейные связи (в том числе и в смешанных браках)...

Сложности возникают и тогда, когда дети идут в школу, потом в армию. Какой там, в армии, может быть духовник? Очень многие духовники, православные священники, не израильтяне, не евреи, говорят: вы не смеете служить в безбожной стране. Я не шучу, именно так и говорят. Но что это значит - безбожной?

Если кто-то из крещеных евреев скажет: нам там сложно жить, чтобы там жить, надо жертвовать жизнью, это не совсем так. Но нужно просто знать - ты будешь никто. Так что люди часто скрывают свою веру, хотя все равно все знают об этом. Все снимают крестики. Кто носит крестики на территории Израиля?

- Священники.

Нет, иногда арабы, эфиопы, потому что им полагается, это принято, этого никто не осудит...

- А у тех людей, кто ходит к вам в храм, со временем получается воцерковляться так, чтобы этих вещей не бояться?

Это очень, очень сложно. Есть одно: со временем люди начинают чувствовать, что действительно можно что-то выражать, и не надо без конца бояться, что что-то произойдет. В нормальном случае никого не преследуют, это делают только сумасшедшие, которые иногда встречаются на улице. У меня есть прихожане, которыe служaт как православные в армии. Или дети, которые ходят в школу, теперь часто заявляют: мы православные. Кто-то говорит об этом на работе...

Но тут многое зависит от того, зачем вы это делаете, о чем вы говорите и почему. Если вы имеете какие-то претензии на то, что лишь вы в полноте спасения, то это все-таки идет от гордыни, а здесь нужно смирение. Когда вся страна читает Библию, Псалтирь и все без конца и молятся, и честно стараются так жить, вы не можете просто сказать: «Мы, христиане, лучше всех».

- Однако это трудно укладывается в понятие какой-то деятельности. Все-таки мне кажется, что для верующего человека период бездействия, пусть вызванный и сложными жизненными обстоятельствами, продолжаться всегда не может. Ведь невозможно до конца своих дней скрывать, что ты христианин?

Да. Но многое зависит от того, как человек это делает. Надо понять - вы где. И не действовать по принципу: я такой, а ты - другой, как, например, паломники, которые встают и громко поют «Богородице, Дево» в начале шаббата... Надо просто осознать, что Израиль существует как нормальная религиозная страна.

- Какие есть пути для того, чтобы ситуацию и среду уврачевывать? Например, я узнал совершенно неожиданно для себя, что исследования в области библейской текстологии значительно способствуют иудеохристианскому диалогу.

У нас есть один очень важный вопрос: ты кто? Это важно человеку всегда, на каждом шагу, при том, что вас тут не преследуют. Вы просто должны ответить - кто вы есть. Если я нищ и никому не могу объяснить, кто я, я - никто даже для себя, пустой звук (мы называем это - бизбуз, т.е. потеря).

Вам здесь очень сложно - и в церкви, и в обществе. Здесь, в бывшем Советском Союзе, все сложно. В церкви вам сложно, потому что вы выбрали такой путь - братство. Но в Израиле такой открытый путь вообще невозможен.

Из Америки отправляют бешеные деньги, чтобы поддерживать мессианские движения, церкви, которые объединяются вокруг того, что «Христос посреди нас, и Он существует, да, но только для нас, не для других». Служители этих церквей приезжают, а пребывание стоит денег. И у них всегда есть карточка, чтобы улететь - если война. И если что-то не устроит - они сразу улетают. Как будто говорят: «живeм на чужбине и в любой момент готовы уехать». Как это называется по-христиански?

У нас вся страна в «кипятке» (у вас тоже так, но это меньше чувствуется). Там в пустыне построили настоящую страну, восстановили культуру, язык. Язык - это ваша душа. В иврите у одного слова - масса значений. Это кипяток. Куда еще нужно поместить нашего Спасителя, когда Он у Себя на родине? Он никогда не уезжал, никого не покидал, Он умер в этой стране. Христианство на Святой земле не является сладким снoм. Столько людей приехало из всех стран, и среди них столько советских людей! 150 тысяч людей, принявших крещение в Союзе, живут на юге, в Негеве, и пропадают без окормления.

Я уже второй год участвую в ваших конференциях, патриарх меня благословляет. Меня интересует ваше братство. Мы могли бы объединиться и немного поговорить - христиане с евреями, и уже пора, уже пора. Сколько Бог может терпеть ненависть? Это позор. Я считаю, что вам как православному братству, как христианскому движению положена особая, внутренняя миссия. Не надо ходить по улице и говорить о Христе. Но есть особенная миссия братств - исследовать историю, в том числе подойти немного и к еврейской истории. Вся хасидская традиция где родилась? Здесь. Был особый дух - в Белоруссии, на Украине. Это важно, это что-то значит. Я верю, что это только начинается, но мы не знаем, куда это ведет.

- Как правильно христианам вести себя в Израиле? Уважать и знать еврейскую традицию, вступать в диалог с иудеями. Что еще?

Вести себя смиренно и достойно. И еще - важно понимать, что в контексте иерусалимской жизни и, наверное, жизни Израиля в целом нежелательно употреблять слово «миссия». Это связано с очень больным вопросом в истории иудаизма и еврейского народа. Дело в том, что исторически в странах Европы очень настаивали на том, чтобы евреи принимали крещение. Мой отец был евреем; он учился в Одессе. И он рассказывал мне, как батюшка (а тогда батюшка был в каждой школе) смотрел на него с ненавистью, враждебно. Моя мама в детстве пережила еврейский погром и помнила, как во время погрома монахи ходили с крестом. Нынешнему поколению сложно это воспринять. А я хорошо это чувствую, потому что всю свою жизнь прожил среди людей, которые вообще как-то ненавидели евреев и обязательно хотели их крестить.

Слово миссия, «шлихут/tzxyl#», сегодня для евреев имеет другой смысл: найти всех евреев, чтобы они вернулись в Израиль. Это явление давнее, это было всегда и сидит глубоко. Все молитвы еврейские - о восстановлении храма. Когда молятся о дожде - то о том, что будет дождь на территории Израиля, не в Америке, России или Африке.

Когда проповедуешь в Израиле Иисуса Христа, надо быть очень осторожным. Я видел и вижу это каждый день. Это огромная проблема - разговор, дискуссия. Христианам в Израиле это нужно знать, если они хотят крестить кого-то из евреев. A прежде всего нужно обязательно понять, что значит иудаизм.

- Нужно общаться?

Да, если дадут. И надо терпеть. Когда люди здорово пострадали от враждебности, они не очень терпеливы. Если они видят, что вы спокойно относитесь к ним - то ничего. Жить среди евреев, учиться, работать - это все тоже было бы очень интересно.

- Т.е. даже христиане-неевреи могут жить в Израиле и общаться с иудеями?

Да. Весь мир есть на сегодняшний день в Израиле - у нас есть даже китайские евреи.

Мы как православные люди очень часто запираемся, потому что в гнезде приятно, тут только наши люди. А у ап. Павла ничего не было. И не только у него. Вы понимаете, какая это была жизнь? Так и сегодня. И если жизнь среди иудеев сложна, то жизнь среди арабов еще сложнее, там мусульмане, которые не принимают христианство и преследуют христиан.

Единственное, что человек чувствует в Израиле, - беспомощность. Но если ты веришь, то чувствуешь, что каждый день надо продолжать жить и открываться навстречу другим людям. В другой стране человек может как-то расслабиться: я уже дома, у меня кресло, я могу спокойно посидеть, и никто не будет меня трогать. А у Сына Человеческого нет места, где главу приклонить. Победа Христа над смертью - не от этого мира, Он ходит по водам. И мы в это верим.

Беседовали Максим Дементьев,

Анастасия Наконечная

• иудейский священник
• либо равин, иудейский учитель, жрец, священник. Равинское училище, для ученья готовящихся в это звание. Равинист, иудей, еврей, жид, ветхозаветник, человек Моисеева закона, особенно талмудист, последователь талмуда
• иудейский служитель культа, духовный наставник еврейской общины
• иудейский учитель
• еврейский священник
• священник-еврей
• священник у евреев

ИЕРЕМИЯ

• в Библии - 2-й из больших пророков, сын священника Хелкии из Анафофа, чье пророчество обнимало самый мрачный период Иудейской истории

ИОАНН

• в Библии - сын священника Захарии и его жены Елисаветы, родившийся за шесть месяцев до рождения Господа Иисуса, начавший проповедовать в пустыне Иудейской, засвидетельствовавший о Христе, как об истинном Сыне Божием

ГОФОЛИЯ

• в Библии - дочь Ахава от Иезавели, бабка 8-го царя Иудейского Иоаса, истребившая почти весь царский дом и овладевшая престолом, став 7-м правителем Иудейским
• единственная иудейская царица

ЕПИТРАХИЛЬ

• ж. греч. одно из облачений священника, надеваемое на шею, под ризою. Епитрахильный, к сему облаченью относящийся. Епитрахильная грамата, стар. письменное дозволение священнику вдовцу продолжать служение и требы
• (греческое epitrachelion - на шею) часть богослужебного облачения священника и архиерея - длинная лента, огибающая шею и обоими концами спускающаяся на грудь
• облачение священника, расшитый узорами передник, надеваемый на шею и свешивающийся сзади, который носится под ризой
• передник священника

В разделе на вопрос У иудеев священник называется священником? какая церковная иерархия? какая церковь как архитектура и вообще? заданный автором Lilya лучший ответ это и иудеев нет священника
есть раввин -он толкует Тору.

Ответ от Невропатолог [гуру]
у иудеев НЕТ Храма и соответственно священников

Ответ от Вася пупкин [гуру]
27 И вы - тело Христово, а порознь - члены.
28 И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки.

Ответ от Пособие [гуру]
раввин - НЕ священник, он просто сдал экзамены, пройдя курсы. только в Иерусалимском Храме были первосвященник - Коэн, прямой потомок по отцу от Аарона, брата Моисея. и священники - левиты, колено Леви. а пока нет таких статусов.. .
кроме просто раввинов существуют праведные учителя Гаоны у ортодоксов, Адморы у хасидов. были раньше еще любавические ребе.. .
ну а когда мировая община была единой существовал статус "Глава Поколения"...

Ответ от Проставить [гуру]
-в том стаде каждый баран-мнит себя пастухом-пророком или спасателем-сантехником!!

Ответ от Old intriguer [гуру]
Пока нет Храма-нет и священников.
Для служения в Храме Бог определил два рода-Коэнов и Левитов, а вот они есть и ждут своего часа.

Ответ от Јимон [гуру]
Во времена Храма были.
Левиим- как сотрудники при Храме.
Коэны- священники.
Коэн гадоль- верховный первосвященник.
Левиим- потомки сына Исраэля Леви.
Коганим- потомки Аарона.
На сегодняшний день все они знают свой род.
После восстановления Храма не возникнет проблем со священниками.
Вспомни Хануку.)

Похожие статьи